Не пускают в реанимацию к ребенку: как родителям защищать свои права

Фонд «Таблеточки» не первый год борется за возможность родителей находиться с ребенком в реанимации. МОЗ Украины подготовил проект приказа «Про дотримання прав пацієнтів та забезпечення доступу членів сім'ї до пацієнтів, що перебувають на стаціонарному лікуванні у відділеннях інтенсивної терапії». Обсуждение его истекает 12 мая. «Таблеточки» призывают внимательно прочесть документ и выявить все спорные моменты, которые могут свести на нет прекрасную инициативу. Замечания по проекту еще можно отправить по адресу: ул. Грушевского, 7, г. Киев, 01601 или на почту [email protected] Контактное лицо: Терещенко Л.

Насколько важно пребывание родителей с ребенком в реанимации, понимают только те, кто сам столкнулся с бедой. До сих пор родителя часами простаивают в больничных коридорах, правдами и неправдами ищут способы, как попасть в реанимацию к собственному ребенку. Это тяжело для родителей, травматично для детей и никто не застрахован от подобного. Поэтому, примите участие в обсуждении проекта. Газета «Украинская правда» опубликовала большой материал о том, как сейчас обстоят дела с посещением ребенка в реанимации, и как это могло бы быть.

Современные украинские отделения интенсивной терапии можно описать в трех предложениях:

• Это дети, которые лежат в реанимации и умирают в полном одиночестве.
• Это родители, которые сутками дежурят под дверью отделения ради нескольких минут визита, и которые не могут быть рядом со своими детьми до конца.
• И это врачи, которые вынуждены отказывать родителям в беспрепятственном доступе к ребенку – и берут на себя непростую ответственность сообщать тяжелые новости в случае смерти пациента.

В этой истории нет победителей. Жертвами закрытого режима реанимаций являются и пациенты, и их родственники, и врачи. Хотя закон и не запрещает открытый режим в таких отделениях, – руководство больниц ограничивает доступ в реанимации, якобы опасаясь распространения внебольничных инфекций.

Но сотрудники Западноукраинского детского медцентра во Львове, которые пускают родителей в реанимацию уже 25 лет, утверждают: инфекционных вспышек за все это время в отделении не было.

Самыми опасными для пациентов являются как раз внутрибольничные инфекции, их не приносят извне.

Мы попытались выяснить, можно ли выйти из этой ситуации мирно и обеспечить выполнение прав пациентов и их родителей, не усложнив при этом работу врачей.

Привязать намертво

Наша история началась с Паши. Паша был подопечным благотворительного фонда «Таблеточки». В конце прошлого года ребенку пересадили костный мозг от неродственного донора в Италии. Но операция не помогла, болезнь вернулась. Врачи признали пятилетнего Пашу неизлечимо больным и выписали домой. Ребенок умер через пять дней после возвращения в Украину.

Свои последние два дня Паша провел в реанимации больницы «Охматдет». По словам Любови Гром, мамы Паши, ребенок лежал в палате без одежды, а его руки и ноги были привязаны к кровати, чтобы он не смог вырвать или повредить жизненно-необходимое оборудование. Медсестры говорили Любе, что в первую ночь Паша громко звал родителей на помощь.

«Первый день меня не пускали к нему в палату. Мы с мужем понимали, что это последние дни Паши, и хотели забрать его домой. Но заведующая объяснила мне, что Паша начнет задыхаться, и я не смогу на это смотреть, что ребенку нужен аппарат искусственной вентиляции легких. Поэтому мы оставили сына в реанимации, и его подключили к ИВЛ».

Родители Паши добились разрешения побыть с сыном через главврача, но к тому моменту ребенок был уже в коме.

«Я зашла в палату, поговорила с сыном, сказала, что люблю его и чтобы он не боялся. После этого он умер.

Нам повезло, что мы были с Пашей в его последние минуты, хоть он и был без сознания. Но я не могу себе простить, что он провел эти два дня привязанным к кровати, что он боялся и звал нас, а мы не могли к нему прийти…»

История Паши не единственная и не последняя. Это шаблон, в который можно уложить рассказ многих родителей. Больниц с открытыми реанимациями в Украине – единицы.

Стоило детскому врачу-анестезиологу Ровенской областной детской больницы Павлу Сильковскому написать в Facebook пост об украинских реанимациях, как в комментариях высыпалась сотня подобных историй: дежурства под дверями отделений, взятки медперсоналу за внеурочный пропуск в палату, привязанные к кровати напуганные дети.

«Моего сына после родов сразу забрали в реанимацию, и эти две недели были худшими в моей жизни. Я стояла под дверью реанимации и не могла увидеть едва родившегося ребенка. Потом за конкретную сумму денег меня пускали к нему, разрешали переодеть и даже взять на руки», – пишет Тина Г.

«Моему сыну почти 3 года. На днях его привезли в реанимацию из-за отравления, привязали к кровати руки, ноги. А нас не пускали. Вы не можете себе представить, в каком состоянии был ребенок после тех двух дней, и что творилось с нами, пока мы ждали под дверью», – пишет София Д.

Самое легкое в этой истории – свести весь текст ко взаимным обвинениям. Пациенты против врачей – врачи против пациентов. Но это вряд ли поможет решить проблему.

Очень важно понимать, что врачи не пускают родственников к пациентам не со зла. Они просто не думают, а иногда и не знают, что может быть по-другому, что открытые реанимации – это нормально. Они не знают и не хотят знать.

Запрет без запрета

В законодательстве нет запрета на посещение реанимаций. Ни взрослых, ни детских.

«Украинское законодательство прямо предусматривает право любого пациента стационара на допуск к нему членов семьи. Более того, относительно детей установлены дополнительные гарантии, позволяющие близким родственникам пребывать с ними в медицинском учреждении. Специального регулирования или исключений для реанимационных отделений законодательство не содержит», – говорит Виктория Подворчанская, руководитель практики фармацевтического права и охраны здоровья ЮБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Украина.

Больницы ограничивают доступ к пациентам в реанимации внутренними инструкциями, ссылаясь на соображения безопасности, отсутствие необходимых условий и прочее.

В этих внутренних инструкциях и состоит уловка, так как, подписывая информированное добровольное соглашение на лечение, пациент или его законный представитель (родитель или опекун) обязан исполнять все предписания врачей и придерживаться установленного для пациента режима.

Инфекционная блокада

У врачей есть несколько аргументов в защиту своего запрета. Первый и стандартный ответ на вопрос о том, почему та или иная реанимация закрыта для посещения – это санитарные нормы и защита пациентов от внешних инфекций.

Истории про инфекции с улицы – это миф. Сами же врачи ходят между отделениями, не переодеваясь. Более того, они выходят на улицу покурить. Самое главное – это обработка рук перед соприкосновением с пациентом. Все остальные инфекции извне убиваются растворами и кварцеванием. Опасность пациенту несут как раз госпитальные инфекции,– говорит врач-анестезиолог Павел Сильковский.

Инфекции – не единственный аргумент врачей. Администрация больницы может не пускать родителей в реанимацию в том случае, если в отделении недостаточно для этого места, а в небольших палатах лежит сразу несколько пациентов. Родственники не должны нарушать покой и приватность других детей.

Но зарубежные клиники в этом случае предусматривают ширмы между кроватями пациентов и составляют для родственников четкие графики посещений. О том, чтобы вообще не пускать их в палату, или пускать всего на несколько минут – там не может быть и речи.

В отделении реанимации для новорожденных Львовского «Охматдета» размер помещения не позволяет родителям круглосуточно находиться возле своего ребенка. Однако родственники могут зайти в отделение в любое время.

Тогда как в отделение интенсивной терапии главной детской больницы страны – НДСБ «Охматдет» – родителей если и пускают, то всего раз в день и на 15-30 минут.

В Украине есть всего несколько больниц с открытыми реанимациями. К примеру, Центр детской кардиологии и кардиохирургии в Киеве, Западноукраинский детский медцентр и КГК БСП во Львове.

В киевском кардиоцентре, известном больше как «клиника Емца», посещения не только не запрещают, но и поощряют. Заходить в реанимацию можно в халате, бахилах, маске и шапке, а перед входом необходимо тщательно вымыть руки и обработать их антисептиком.

Еще в ряде отделений отсутствует строгий порядок посещения отделений интенсивной терапии. Некоторые же врачи сами идут на послабление режима вразрез с инструкциями руководства.

«Все гораздо проще – медики не хотят пускать родителей в реанимацию, просто потому что так удобнее. Лично мне комфортнее без лишних глаз. Мы не привыкли объяснять каждый свой шаг, как это делают, к примеру, в Штатах. А родственники обязательно будут задавать вопросы врачам. Более того, они имеют на это право»,– говорит Павел Сильковский.

Когда я вижу, что по всем показателям ребенок умирает – а у нас почти каждую неделю кто-то умирает – я стараюсь сделать так, чтобы родители были рядом с ним до конца. Столько людей меня благодарили потом за те последние минуты рядом, вы не представляете. Несмотря на ужасную трагедию в жизни, этим родителям морально было гораздо легче, чем тем, кто стоял у двери и не смог попрощаться,– рассказывает анестезиолог.

Детей привязывают к кроватям, потому что нет медсестер для каждого пациента. А пациенты действительно могут вырвать себе катетеры и прочие трубки.

А еще бывает, что дети после реанимации сильно обижены на своих родителей: они считают, что их бросили. Находясь в реанимации в одиночестве, дети получают сильную психологическую травму.

Часто родителей «срывает» в реанимациях. Их неумение держать себя в руках – одна из основных и небезосновательных претензий врачей, так как лишними эмоциями родственники вредят и себе и пациентам. Но люди и не должны справляться с эмоциями самостоятельно, в больницах – для этого должны работать психологи, их помощь нужна как пациентам, так и родственникам.