Вот так появилась наша Виолочка

Ну, это вообще не так страшно, как я думала.

31 марта, под вечер, часов в 6, начал прихватывать живот, так, как при месячных, не больше, и не совсем регулярно. Мы с Лёшкой ещё пошли погулять в парк, пришли домой, и в 9 у меня стало что-то подтекать. С чайную, потом столовую ложку. Мы сразу поняли, что это воды, но из-за того, что очень мало, не стали беспокоиться. Мама вообще советовала лечь спать, и утром поехать (если не будет идти сильно). Я позвонила своей однокурснице (она недавно родила), и она сказала - срочно в род дом. Ну, мы ещё не торопясь помылись, побрились (Лёшка занимался этим художеством), и всё это время оно вытекало. Вызвали скорую где-то в 23-30, и они как узнали, что у меня текут воды с 21-00, то мигом примчались, и ещё наехали, что мы так поздно обратились.

Приехали мы в 12 часов ночи, и там много было ещё привозов. Там меня посмотрела (только пощупала живот) молодая врач (она же и принимала потом роды), и направили на клизму. Ну... это не цветы нюхать, конечно, но терпимо. Старая бабка вставила мне что-то в задницу и, прикинувшись капельницей, сама подняла вверх руку с литровой железной кружкой. Когда всё закончилось, она сразу же отправила меня в туалет.

Это глупость конечно, ведь нужно полежать, подождать, когда там всё пройдётся по кишкам, а я встала, и в туалете из меня просто вытекла та вода, да и всё, практически не сходив нормально. Помылась я там сразу в стрёмненьком душике, и мы (Лёшка был со мной) пошли на 2-й этаж. Он был в спец одежде, которую нам подогнала знакомая, а на меня надели рубашку.

На этаже было не тихо. Пару рожениц орало так, что у Лёши округлились глаза. Я была ещё весёлая, потому что схваток не было. Потом меня приспичило (дошло наконец-то), и я пошла в туалет, там со мной приключился казус. Я присела, и не рассчитав... Всё было в... и унитаз и пол и... стены. Я как могла, дурацкой щёточкой оттёрла это "повыдло" и смоталась.

В палате мы с Лёшей были одни. Сначала меня повели на кресло, и та же врач посмотрела шейку. Это было очень больно (я, кстати, этого боялась больше всего). Она не открыта была и ей пришлось её раздражать (она так сказала). Я не знаю, чем это она делала, но чувство было такое, будто меня чем-то щипают и колют. Сказали, что открытия на 1 палец (а для родов надо на 6-8).

Положили меня под капельницу. Это не страшно. Я всегда думала, что под капельницей не удобно и рожать и схватки терпеть, но иголки там нет. Они как-то её меняют на гибкий катетер, и можно даже сгибать руку. Мы даже с капельницей ходили в туалет, Лёшка держал её (сам пакет с лекарством).

Потом мне приносили такой агрегат, слушать сердце ребёнка. Ко мне прикладывали штучку, и было слышно, как оно стучит, и электронные цифры, сколько ударов в минуту. У деток оно очень быстро бьется, где-то 110-130 ударов. Так, периодически приходили и слушали, а один раз видно они не услышали стук, перепугались, засуетились, стали менять мне препарат в капельнице, а меня стало колотить, ударило в пот.

Мне померили давление, и он было высокое. Ну, через несколько минут всё уладилось, сердечко Виолочки застучало (я потом только узнала, в чём тогда было дело). Прошло часа 4, ко мне опять пришёл какой-то мужик смотреть шейку. Я закричала, а он ругался, что, мол, я потом буду делать, когда голова полезет, но я сказала: то туда, а то оттуда. И действительно, есть разница. Всё это время, схватки уже были, но не скажу, что сильные. Просто, как сильные боли при месячных. И так: секунд 45 болит, потом минут на 2-5, отпускает.

Шейка почти так и не открывалась. Врач этот проколол пузырь, чтоб воды окончательно вытекли, (это абсолютно не чувствуется), с меня потекло. Он сказал, что чтоб усилить схватки, надо поставить эпидуральную анестезию. Это такая фигня, которую колют в спину, и она ещё и обезболивает.

Пришёл анестезиолог, довольно приятный мужик. Посадили меня на стул спиной (наоборот), и уколол в спину сначала вроде новокаин, а потом в позвоночник иглу и через неё катетер, что-то где-то так, я не помню. Короче, вообще не больно. Таким образом, у меня из спины торчала трубка и прикреплялась на плечо скотчем :), шучу, лейкопластырем, из неё краник, и туда можно было добавлять лекарство. Короче, я напоминала себе кого-то из матрицы с дырочкой в спине :-/.

После этого меня стало сильно трясти. Я не могла спокойно лежать, и это выбивало меня из сил. Меня не так мучили схватки, как эта тряска. Боль, как мне и обещали, после анестезии стала проходить. Сначала я чувствовала её в пояснице, внизу живота, а потом она опустились, будь-то во влагалище. Потеплело в ногах, и они стали плохо управляемые. Потом ещё мне посмотрели шейку, (уже не так больно), и сказали, что стала открываться.

На меня вообще наезжали сначала, почему я так поздно приехала. Я должна была приехать сразу, как с меня потекла первая капля. Я говорю, с меня же не ведро вытекло, а пол стакана, а он говорит, а где вы видели, чтоб вытекали вёдра?!

Затем начались реальные схватки. Врачи до этого всё спрашивали, чувствую ли я давление на задний проход, но всё не было. А потом я как почувствовала... Не столько больно, сколько ощущение, что ты сейчас очень хочешь в туалет, и по такому большому, что не снилось! Всё это сопровождалось, естественно, болью, но терпимо. Я даже и не орала, всё дышала, как рекомендуют, (действительно легче).

Анестезиолог перестал уже вводить лекарство, чтоб на столе я могла управлять собой (я должна была чувствовать ноги), поэтому я стала сильнее всё ощущать. Но могу сказать, что всё это не так уж и было больно. Мама и другие говорят: конечно, ты была под анестезией, но она ведь в то время уже не действовала!

Минут, буквально через 20, меня посмотрели и сказали, что уже всё готово, можно идти рожать. Мне уже так хотелось.

Акушерка (молоденькая и очень внимательная) и Лёшка стали меня приподнимать, но началась схватка. Сесть мне уже было нельзя, так как я бы села на головку Виолочке, которая уже было близко. Поэтому я нагнулась, схватилась за кровати и за кого-то из них и стала дышать. Схватка прошла, и мы бегом пошли в родовой зал. Это было на том же этаже, рядом. Там я еле залезла на этот высокий стол, который похож на гинекологическое кресло, и только я села, опять началась схватка. До этого врачи мне запрещали тужиться, а теперь я всё спрашивала: уже можно, уже можно?! Меня уложили, и на первой же схватке я стала тужиться. Мне говорили не отпускать, но, почувствовав боль, и испугавшись, я отпустила, и на меня сразу же накричали.

Акушерка жаловалась врачу: она не слушается, а я стала говорить: всё я буду слушаться. Схватка прошла, и мы стали ждать следующую. Лёша стоял справа от меня у головы, но всё видел. Руками я держалась за какие-то специальные ручки, всем они казались не удобные, а мне вполне понравились. Врач что-то сказала про головку, и я спросила, что уже видно, она сказала: да вот, уже чуб чёрный торчит. Это вселило в меня больше радости и уверенности, и при следующей схватке я уже тужилась изо всех сил. Все толпой мне кричали: «молодец, молодец!» За одну потугу голова не вышла вся, и на следующий им пришлось меня подрезать. Говорят, это не чувствуется... ещё как. А Лёшка всё это видел. Потом голова вышла. На следующей потуге вышли плечики, и сразу выскочила ручка, они все смеялись, о, здоровается, и ножки, уже вышли быстро. Всё это заняло минут 5-7. (Другие мне рассказывали, что рожали по часу на столе). Пузырь вышел не больно, тоже сразу. Я собралась сильно натужиться, а врач говорит: всё-всё, уже вышел. Они стали там обрезать пуповину.

Когда она вышла вся, врач посмотрела на часы и сказала: 7-55. Виолу я ещё не видела, и даже забыла, что она должна плакать. Такое облегчение. Но я всё помнила, что должна спросить кто у нас. Я спросила, а они сказали, сейчас сама посмотришь, и подняли мне её, раздвинув ей ножки. Девчонка! сказала я, и Лёшка засмеялся. Потом она закричала, но я особенно не помню этот момент, когда это было. Её положили мне на живот прямо такую мокрую, накрыли простынёй и мы лежали. Но я так и не видела ещё её лица. К груди не прикладывали почему-то. Жалко. Потом её забрали в другую комнату обрабатывать и занялись мной. Лёша потом рассказывал, что они делали. Помыли йодом как банку, потом взяли иглу и стали зашивать, как валенки. :0)

Промывка - не больно, самое страшное это зашивание. Они позвали анестезиолога, чтобы он добавил мне лекарство, но его ещё не было, и так как один там какой-то сосудик кровил, им пришлось его зашить на живую. Вот тут я и заорала, впервые впившись руками в Лёшу. Я сказала, что знаю, что по просьбе могут поставить общую анестезию, но они стали отнекиваться. Мы долго спорили, пока не пришёл анестезиолог и не сказал: «ну что, приспим?» Я - да, конечно! Он мне прямо в капельницу (она ещё была со мной, но я про неё забыла) влил мне это снотворное или как там у них, и я отрубилась на 15 минут. В это время мне всё зашили. (ну не всё, кое-что оставили, конечно :), хотя сейчас мне кажется, что всё :( .

Проснулась я, когда уже никого почти не было, только акушерка перед моими глазами держала бирку и хотела чтоб я прочитала что там написано. Я сказала, вы что прикалываетесь, я без анестезии ничего не вижу. Но всё-таки прочитала - Лапай. Говорю, какой Лапай ещё? А это оказалась фамилия врача. Потом все ушли и остались мы с Лёшкой. Было уже часов 10 утра, а мы не спали всю ночь. Я хоть 15 минут поспала. Лёша сидел на ступеньках второго родового кресла и кунял. Я лежала с грелкой со льдом на животе, укрытая одеялом. Лёша сказал,- тебе хорошо, ты лежишь. (Это после родов-то он мне говорит, что мне лучше, чем ему!) Я предложила ему лечь на второе кресло, все равно никого нет. В ту ночь много было родов, все устали, и я была, по-моему, последняя. По крайней мере, пару часов никто не орал.

Затем меня приехали забрать на качалке, или как там она называется, я еле перекатилась на неё, и меня отвезли в другую палату. Мне очень хотелось спать. Ещё во время схваток я очень хотела пить, но естественно никто мне не дал. Теперь через пару часов пришла санитарка с обедом, но ни до какого обеда мне не было дела, я наконец-то просто попила. Правда, чай там жуткий и без сахара.

Потом я попыталась уснуть, но как закон подлости, я не могла. Девчонки (их было 4 в палате) громко разговаривали, что я не выдержала, и попросила их потише. Но все равно я не уснула. Вечером нас обещали перевезти в палаты и дать детей, но перевели только на этаж, и так как мест не было, положили в коридоре. Ребёнка там конечно не дают.

У меня стал очень болеть шов, и я даже не могла лежать. Я просила поставить мне какой-то обезболивающий укол, но все меня игнорировали. Я стала плакать и от боли и от обиды. Со мной в коридоре лежало ещё 3 девочки, все молодые, младше меня даже. Но у них не было таких болей. Кое-кто даже нормально ходил, я же еле доползала до туалета (хорошо, что он был рядом). Мы лежали прямо возле дежурного столика сестёр, где стоит холодильник, телек и т.п. Принесли еду, и я в первый раз за сутки поела. Потом пришла сестра и спросила, принести ли нам детей покормить (я в тот момент ныла от боли), но, услышав про ребёнка, сразу очнулась и сказала, принести. Последовал вопрос, сможете ли вы, что такое, чего я плачу, и я в 10-й раз попросила поставить мне укол.

Наконец-то моя просьба была услышана, и мне поставили анальгин. Сначала заломило всю ногу, а потом боли утихли, и я даже подремала, тоже первый раз за сутки.

Когда я проснулась, сёстры по телеку смотрели какой-то сериал, и после окончания одна спросила, принести ли ребёнка.

Принесли нашу малышку. Это было уже 7 вечера, и я её не видела 12 часов, вернее и тогда я толком её не видела. Мне принесли маленький свёрточек, положили под бок. Я достала грудь, и она сразу же присосалась, как будто делала это уже много раз. Странно, но и для меня это чувство тоже было как бы не впервой. Она долго пососала (минут 15), и сестра сказала, чтоб мы не мучили соски, так как там толком-то ещё ничего нет. Были капельки желтоватого молозива и ей оно нравилось.

Потом мы просто лежали и смотрели друг на друга. Она не спала, как дети других, с узенькими тогда ещё, глазами она разглядывала свою маму, которую до этого видела только изнутри. Не знаю, с какой стороны я ей нравилась больше, но она недовольно кривила губки. Я пыталась разглядеть в ней красавицу, но честно, она была сморщенная узкоглазая недовольная мартышка. Но с каждым днём она изменялась и хорошела. Странно, но в первые дни она была похожа на какого-то монгола, казаха, да ещё с темноватой кожей и я называла её чукотский негр. Даже одна девочка спрашивала другую, а что у Кристины муж не русский? Мой русский муж потом сильно возмущался таким высказываниям, хотя когда потом опять её увидел, сказал то же, что она какая-то не русская, на что я ответила, что я не виновата. Ещё когда я лежала на родильном столе, Лёша ходил в ту комнату, где была Виола, и смотрел на неё, сфотографировал. Я всё его спрашивала, ну что она красивая, а он как-то съезжал с ответа. Но все эти предрассудки, - ерунда! Вот теперь она настоящая красавица. Русская красавица! Даже когда я приехала на 5й день домой, она уже была другой.

Ночь я ночевала в коридоре, а на утро нам обещали, что переведут в палату и дадут детей, но это произошло в 9 часов вечера. Наконец-то мне отдали малышку. С того времени она была со мной. Мне показали, как её одевать, пелёнки не давали, так что пользовалась памперсами. Она у меня какала редко и мало, так что переодевать её без конца не приходилось. Кормила я её через каждых 1,5 часа молозивом. Она была спокойной, не плакала почти, только попискивала как мышка. Ночью она спала лучше меня. Я постоянно просыпалась, проверяла её, а вообще она спала очень "громко", т.е. сопела, пыхтела и издавала всякие звуки, от которых я не могла уснуть. А как только я засыпала (часов в 6), то приходила санитарка с ведром и начинала мыть пол. В 8 уже на процедуры, в 9 обход. В процедуры входило промывание зелёнкой шов. Больно! Так как у меня он болел больше других, то все сёстры приходили мне его мазать в палату, а другие залазили на кресло. 2 вечера подряд мне на ночь ставили обезболивающее по моей просьбе, каждый раз другая сестра. Ходила я с трудом. Но в остальном всё было в порядке. Выписали бы раньше, но были выходные, поэтому выписали в понедельник, на 5й день.

Вот так появилась наша Виолочка

Violola