Моя маленькая бяка

Бяке 7 месяцев. Это уже не крохотулечка с восхитительными миниатюрными пальчиками, в чьей растопыренной беспомощности сквозит трагизм, и затуманенный взгляд не по-детски растерян. Это не маленькая личинка, тихо спящая в своем уютном гнездышке, чей вкрадчивый пук, чья нахмуренная гримасска, блуждающая улыбка и ласковый зевок способны вызвать у нас настоящий шквал эмоций. Нет, теперь мы имеем дело с вареникообразной физиономией, с бегающими лукавыми глазками и хитрой однозубой улыбкой, из-под белобрысого чуба.

Мы имеем дело с малопонятным подвижным существом, имеющим свою точку зрения, свои пристрастия и свои жизненные цели, отстаивать которые оно может с упорством и страстью, на которые мы не можем смотреть просто так и бездействовать. И с разрывающимся от жалости сердцем, отдаем этому существу ложку с кашей, которая тут же летит через всю кухню словно бомба, рассеивая на своем пути питательное содержимое с фруктовым привкусом. Мы отдаем в эти жадные, плохо скоординированные ручонки части кухонного комбайна, которые оно с вожделением обгладывает, улегшись животом на полу и исподлобья бросая на вас одобрительные взгляды, виляя попой в памперсе. Мы ничего не можем поделать, когда бяка пытается запихать в свою алчную, истекающую слюной пасть пульт от телевизора, игнорируя при этом набор совершенно потрясающих прорезывателей для зубов, обошедшихся нам в совсем недетскую сумму. Мы оказываемся во власти противоречивых чувств, когда, завидев пылесос, бяка сломя голову мчится на всех своих 4-х, чтобы схватить шланг, ненароком лизнуть, чтобы проверить на принадлежность к еде, и потом взобраться сверху с боевым кличем и сияющими глазами.

Мы прекрасно наслышаны о том, что нужно расширять кругозор младенца, знакомить его со всем новым и всячески поощрять его исследовательский пыл. Но как же быть, когда в один прекрасный день вы обнаруживаете свое чадо, стоящее у кухонного шкафчика и дергающего за легко поддающуюся дверцу? А потом, чуть позже, вы насторожены подозрительной, невозможной тишиной в квартире и после леденящих душу поисков находите его, серьезного, как пуп земли, роющегося в перевернутом мусорном ведре. Потом начинается срочная эвакуация, горькие слезы, моральная боль и негодование, эта крошечная душа ущемлена, ее интересы не соблюдены. Почему мама может ТУДА что-то складывать, а я - нет? Почему мама может что-то втыкать и вытыкать из розеток? Почему маме можно в стиральную машину и в унитаз ? Почему там, наверху, во взрослом мире идет такая интересная, такая шумная жизнь, а бяке предлагают осточертевшие, все пестро-одинаковые пластмассовые штучки, которые кроме как ей самой больше никому не интересны?

И я, считающая себя продвинутой, я, добрая и ленивая мамашка без силы воли и воспитательского духа - я разрешаю своей бяке шарить по кухонным полкам, вынимать кастрюли и стучать чашками об пол. Я разрешаю бяке грызть ножки от стульев и дубасить по музыкальному центру. Я разрешаю этому существу возиться практически со всем, на что падает его пристальное внимание (кроме розеток и всего колюще-режущего). Я не настаиваю на дневном сне. Я очень чутко подхожу к вопросу аппетита и пропитания. Я не расстраиваюсь, когда мой малыш, оставленный буквально на 5 минут без нижнего обмундирования, будто пользуясь случаем, незамедлительно какает на ковер и ползет, как можно быстрее и как можно дальше, хватаясь грязными руками за все, что попадает в поле его зрения. Когда же моя бяка делает что-то действительно неправильное, от чего мое хрупкое материнское сердце на миг замирает, а в легких собирается истошный вопль… тогда я беру в охапку своего сынулю, и говорю мягко, но уверенно: "Нет, Сашка, здесь ты не прав".

И мы живем, на удивление гармонично, в атмосфере взаимного уважения и безграничной любви. Мой ребенок исправно ползает, самостоятельно встает, держась за стенку или за мебель зачастую лишь одной рукой, он любить смотреть телевизор. Его непосредственность не перестает подкупать мою напускную материнскую строгость. А когда он, тихо, будто стесняясь, говорит мне: "Мамммма", моя душа ликует, и я смеюсь вместе с ним, весело стучащим пятерней по свеженаписанной лужице, отчего веселые желтые брызги летят чуть ли не на метр вокруг.