Говорят дети: безгранично мудрый дневник 7-летней дочки Цветаевой

Знаменитая поэтесса Марина Цветаева писала, помимо прочего, трогательные стихи о детстве. Многие из них были посвящены ее дочке Ариадне, которую в семье называли Алей. Девочка росла одаренным ребенком и с малых лет писала прозу.

Ариадна Эфрон вела дневник с 6 до 9 лет. Детский дневник 7-летней дочки Цветаевой стал основой для издания «Книга детства. Дневники Ариадны Эфрон 1919-1921». В дневнике Ариадна Эфрон рассказывает о том, что думает снег, когда падает, о маме и о том, как читает стихи Блок.

МОЯ МАТЬ

У нее светло-русые волосы, они по бокам завиваются. У нее зеленые глаза, нос с горбинкой и розовые губы. У нее стройный рост и руки, которые мне нравятся. Ее любимый день Благовещение. Она грустна, быстра, любит Стихи и Музыку. Она пишет Стихи. Она терпелива, терпит всегда до крайности. Она сердится и любит. Она совсем не хочет так жить, как живет. Она ходит на какие-то рынки с какими-то кошелками и кувшинами. Она близорука. Она всегда куда-то торопится. У нее какие-то бесполезные службы. У нее большая душа. Низкий нежный голос. Быстрая походка. У Марины руки все в кольцах. Марина по ночам читает, у нее глаза почти всегда насмешливые. На них всегда написаны слова и буквы, которые держатся только одну секунду и появляются еще и еще. Она не любит, чтобы к ней приставали с какими-нибудь глупыми вопросами. Она тогда очень сердится. Иногда она ходит как потерянная, но вдруг точно просыпается, начинает говорить и опять куда-то уходит. У нее раньше было много друзей. Но потом они стали понемногу покидать ее, только потому что у нас ничего нету.

ЕСЛИ БЫ СЕЙЧАС ЯВИЛАСЬ ВОЛШЕБНИЦА

Если бы сейчас явилась волшебница и спросила бы меня, чего я хочу, я бы сказала: «Я хочу, чтоб мои родители и я жили до тех пор, пока не погаснет мир»…

Второе мое желанье вот какое: «Я бы хотела, чтоб Россия была самой смелой, громкой страной, чтоб все ее славили, любили, приезжали смотреть и славить и кричать хором: «Ура!..» Я бы хотела, чтоб все виновники приходили, становились на колени перед Россией, цаловали ее ноги. (Землю.)

Я бы хотела, чтоб (как при Дон Жуане) мужья спускали из окон шелковые лестницы женам».

ОТ ЧЕГО ИДЕТ СНЕГ

Снег идет от любви и печали к холодному Мiру. Снег сделан из разных солнечных облаков и полотна Господня. По-моему, Бог посылает снег на землю для счастия детей и взрослых. Для восторга снега и празднества его… Снег, когда летит на землю, думает: «Как я счастлив!» Снег, когда летит сюда, чувствовает желание распрямить руки как крылья и быть готовым к легкому, мягкому падению. Снег смел. Всегда, когда он летит вниз, он чувствовает ликование, ура, победу и нежность. Снег — искренняя, верная, правдивая, нежная любовь к Ангелам, Богу, к тишине и ко всему свету, миру и к смерти. У снега есть душа.

ДЕНЬ МОЕГО СЕМИЛЕТИЯ

Марина разговаривала со мною о моем семилетии. Она спросила меня: «Аля. Ты будешь рада, если в один прекрасный день я тебе скажу: «Аля. Тебе сегодня семь лет»?» Я ответила: «Нет, мне жалко шести лет». Потом, спохватившись: «Хотя можно будет представлять себе, что мне лишь шесть лет». «Зачем, Алечка, представлять себе шесть лет».

После завтрака отправились в нашу комнату. Я, припав к Марине, недоверчиво оглянулась и увидала, что посредине комнаты стоит табуретка, преображенная в столик. На ней лежат книги и на двух тарелках лежат яблоки, пирожное и несколько лепешек…

Я И МАРИНА

Я дочь Марины. Ей вчера исполнилось двадцать семь лет, а мне недавно семь, только семь. Я помню. Когда я была маленькая, мне было года 2, 3, у нас был пудель, который во время завтрака мотался вокруг моего стула. Потом у меня была широкая «моя» комната – Детская. В ней я играла, в ней я ела, в ней спала, в ней была больна. Я помню. Меня раньше купали каждый день. Марина сажала меня и давала жестяных птиц. Я целовала всех птиц и клала Маринину голову на мою (Ах. Сколько времени прошло. – Целых 7 лет, 8-й идет. И как мы были тогда счастливы). Часто я орала, когда мне поливали на голову, и уверяла, что мне мыльная вода попадет в нос и рот. Потом Марина брала к себе на колени в свою комнату, где всегда по вечерам горела чудесная синяя люстра.

Марина очень мало изменилась с тех пор, как я ее помню. Изменились, кажется, только платья и брошки. Раньше в то время я совсем не так понимала «Любовь», как понимаю сейчас, в это трудное время. Ах, Марина, вы моя неизменная.

ВЕЧЕР БЛОКА

Выходим из дому еще светлым вечером. Марина объясняет мне, что А. Блок такой же великий поэт, как Пушкин.

...Деревянное вытянутое лицо, темные глаза опущенные, неяркий сухой рот, коричневый цвет лица, весь как-то вытянут, совсем мертвое выражение глаз, губ и всего лица. (Блока можно было бы положить в гроб, закрыть глаза, а он все еще не изменился.) Блок! Я его уже люблю.

«Утро туманное», читает А. А. Блок. «Как мальчик шаркнула, поклон отвешивает. До свиданья! И звякнул о браслет жетон. Какое-то воспоминанье!» (Эти строки остались у меня в памяти с ранних лет и останутся навсегда).

Больше я стихов в напеве не помню, но могу передать в прозе: «Твое лицо лежит на столе в золотой оправе передо мной. И грустны воспоминания об тебе. Ты ушла в ночь в темно-синем плаще. И убираю твое лицо в золотой оправе со стола». А. А. Блок читает «колокольцы», «кольцы», оканчивая на «ы». Читает деревянно-сдержанно-укороченно. Так, точно знал их при рождении. Очень сурово и мрачно. «Ты хладно жмешь к моим губам свои серебряные кольцы».

Я в это время стояла на голове у какой-то черной статуи, лицо которой было живее, чем у самого Блока. У моей Марины, сидящей в скромном углу, были грозное лицо, сжатые губы, как когда она злилась. И вообще в ее лице не было радости, но был восторг.

РАЗ НЕ НРАВИТСЯ, НЕ ЧИТАЙТЕ...

Мне обидно. Вы думаете, что очень приятно, когда письмо, относящееся к своей же матери, называют блином. Я думала, что всякий имеет право на то, чтоб, когда он показывает письмо, его не вышвыривали.

Милая Марина! Стараюсь писать получше. Надеюсь, что буду хорошо есть и смогу пойти вместе с Вами в Дом Соллогуба. Вас сейчас нет. Напрасно Вы думаете, что я ленюсь. Прозы я могу написать сколько хотите. Неужели Вы хотите, чтоб я испортила несколько страниц неудачными стихами? Спасибо Вам за то, что Вы позволяете мне писать прозу. Слава Богу, что Вы можете меня любить.

ПРОЩАНИЕ

О мои 8 лет! Жалею последний день Старого года, жалею последний день своих старых истрепанных лет. О мои старые преданные 8 лет! Ах 8 лет! Сейчас часов 10, тебе осталось сроку 2 часа. Всего 2 часа. Друг! Друг верный до смерти. Жизнь твоя до жестокости коротка! Год! День! Час! Миг! И все почти одно и то же! Ах! Нет лекарства. Прощай. Прощайте, 8 лет. Люблю и вечно верна.

Твоя Аля