"Во время войны не надо отказываться от нормальной жизни. Страдать, чтобы что?" — военный психолог о стрессе и мифах о ПТСР

Как быть устойчивым ментально в условиях геноцида, как воинам сохранить отношения с семьей, уместна ли радость во время войны, объясняет "Телеграфу" психолог, сомнотерапевт, начальник группы контроля боевого стресса 210-го отдельного штурмового полка, член Национальной психологической ассоциации, Института расстройств сна и психотравматических расстройств, британского Института комплексной травмы Евгения Василенко в рамках проекта "Линия сопротивления".

Страх ударов ракетами "Орешник"

— Когда появляется новая угроза, она вызывает сильную стрессовую реакцию, а стресс — это, по сути, реакция на что-то новое. Наш мозг так устроен: он сканирует нашу реальность на наличие угрозы. Потому что главная задача – выжить. Требуется время для адаптации. Чем больше мы будем сталкиваться с угрозой одного типа, тем менее остро мы будем на нее реагировать. У нас будет больше сценариев поведения. Например, "шахеды" — мы знаем, что от них ожидать, как действовать, мы более или менее адаптировались.

Если бы нам не сообщили детали, мы бы к этому (к "Орешнику". — Ред.) отнеслись, как к обычной ракетной атаке. Однако здесь что-то новое, межконтинентальное — именно факт этой информации нас обеспокоил, а не то, что оно прилетело.

Фронт сыплется: как подготовиться к угрозам?

— Уметь признавать угрозу — иногда очень страшно. Может быть "эффект шторки", "я спрячусь в домике, со мной ничего не случится". Это человеческая природа, когда защитная реакция работает против нас. Очень часто люди не осознают, что с ними может что-то произойти, пока оно не происходит.

Люди ничего не делают, и им так спокойнее, потому что, если начнут готовиться, оно будет их беспокоить. Но чем больше вы подготовлены, тем вам спокойнее от этого. В случае чего вы будете знать, что делать, даже если ситуация экстраординарная. А когда худшее произошло, человек либо погибает, либо выживает и разгребает последствия.

Все, чему можно научиться, повышает шансы на выживание

— Сколько бы вам ни было лет, чем бы вы ни занимались в гражданской жизни, когда попадаете в ряды ВСУ, важно понять — нужно постоянно учиться. Много, быстро и очень добросовестно. Все, чему вы можете научиться, увеличивает ваши шансы на выживание.

Даже если вас завалят самой современной техникой, если вы не можете овладеть собой, то это все – куча металлолома. Вы не сможете им воспользоваться. Я знаю случаи, когда ребятам попадалось оружие, которым они не знали, как пользоваться. И это вгоняло в ступор и имело плохие последствия.

Уместна ли радость во время войны?

— Многие люди в условиях войны отказываются от нормальной жизни. Страдать, чтобы что? Что я хочу получить в итоге? Радость – часть наших переживаний, как печаль, горе, страх. Это базовые вещи, они нам нужны. Если я сознательно отказываюсь от чего-либо, картина разбалансируется, и я уже не могу быть в контакте с объективной реальностью.

Надо спросить себя: что дает мне ресурс? От чего мне хорошо? Не отказывайтесь от мелочей и не теряйте их. Наш враг хочет, чтобы мы обессилили, потеряли веру и прекратили сопротивление. Поэтому мы должны делать все, что дает нам больше силы, уверенности. Всегда помните: кому выгодно, чтобы вы чувствовали себя так, как вы себя чувствуете? Россияне расшатывают наш тыл, потому что он поддерживает фронт. Мы не можем быть оторваны друг от друга. Есть такая фраза: "Как только тыл откажется от фронта, тогда фронт переместится туда, где находится тыл".

Война – проверка многих отношений

— У военных, особенно тех, кто прошел боевые действия, восприятие себя, жизни, реальности меняется. К мощным стрессорным факторам наше тело и мозг адаптируются, чтобы выжить в экстремальных условиях.

У тех, кто остался дома ждать, не происходит такого перехода. Мы воспринимаем человека, который пошел воевать, так, как привыкли. Нужно сесть и передоговориться: кто что делает, кто за что отвечает.

Как сохранить семью во время войны?

— Когда вы создаете семью, у вас должны совпасть некоторые факторы: общие ценности, цели, уважение к партнеру, способность видеть в том, кто рядом с вами, партнера. Не инструмент, не способ решать ваши проблемы, а именно человека, с которым у вас будет партнерство в отношениях. Должно быть сознательное желание жить эту жизнь именно с этим человеком: с характером, с навыками и личностными чертами. Даже без войны нужно периодически проводить check up "а у нас все еще совпадают ценности?".

Если у одного человека есть определенные цели, а у другого вектор изменился, пойдут проблемы. Надо жить не по привычке "ну, мы уже создали семью". Такой вызов, как война, он вытаскивает все проблемы, которые у вас были, все неурядицы, все острые углы. Когда все это уже вывалилось, вы стоите в куче проблем, и кому-то проще все это закончить, чем переговариваться, переподстраиваться. Это требует много усилий, а еще нужно желание это делать. Поддерживать друг друга, видеть суть, находить общее. Поэтому здесь, скорее, вопрос не столько в войне, а именно в коммуникации и желании быть именно с этим человеком.

ПТСР: хочу научиться с этим жить

— Посттравматическое стрессовое расстройство — это клинический диагноз. Сейчас этот ярлык пытаются вешать всюду. Далеко не у всех, кто прошел боевые действия, будет ПТСР. У кого-то могут быть только признаки или какие-то другие последствия. ПТСР, как и любой клинический диагноз, состоит из многих клинических симптомов, и его достаточно сложно поставить. Если вам уже поставили такой диагноз, то нет какого-то идеального времени для его преодоления. И что такое преодоление: когда все прошло или вариант "мне тут неприятно, но я хочу научиться с этим жить". Поэтому, опять же, мыслим так: "У меня есть такие обстоятельства и условия — что я могу с этим сделать?" К примеру, человек участвовал в боевых действиях, боится выйти в толпу или зайти в лифт, начинается клаустрофобия, потому что он горел в танке.

Не обязательно у человека это забирать, а может более эффективно — научить с этим жить и чтобы он оставался функциональным. Потому что иногда попытка забрать его боль может не сработать, а времени уйдет очень много.

Накрученное отношение: из боевых действий в офис

— Нет никаких препятствий, которые не позволили бы ветерану вернуться к работе в офисе и адаптироваться к жизни. Любой опыт другого человека будет отличаться от вашего, и вы никогда до конца не поймете другого человека. Проблемой может быть накрученное отношение: "Ко мне в офис придет поплавленный военный и будет на меня агрессировать".

У нас есть когнитивный треугольник: сначала мы думаем, потом по этому поводу что-то чувствуем, а потом уже действуем. То есть иногда накрутили что-то себе, а потом начинаем действовать еще до того, как оно произошло.

Поэтому все зависит от того, какой человек. Процесс интеграции и реинтеграции, он двусторонний. Военные, которые возвращаются, должны понимать, что гражданский мир немного по-другому устроен и им нужно встраиваться в систему, а гражданские должны понимать, что они должны идти навстречу и что-то корректировать.