Шведская семья: личная история гей-родителей

В 21-ом веке возможно все. Во времена, когда кругом твердят о демократии, свободе выбора, равенстве полов, дошла очередь и до природно-семейных устоев. Вот мы привыкли, что мама+папа+я=счастливая семья, а нет, уже не всегда.

Мы хотим вам рассказать поразительную историю о двух шведских гей-парах, которые «договорились» и стали родителями. Кого-то эта история может шокировать и вызвать неоднозначные эмоции, но вот прочитать стоит всем!

Шведская семья

О себе

Я росла в строгой церковной семье, мой отец занимал весьма высокий пост в шведской церкви, мы много переезжали. До девятнадцати лет я не подозревала о своей гомосексуальности. В семнадцать-восемнадцать у меня был сначала один бойфренд, потом другой. Не то чтобы я была в восторге от этих отношений, но и на девочек особо не засматривалась. В общем, я была уверена, что я — натуралка.

О знакомстве с женой

Со своей будущей женой я познакомилась в колледже, на литературных курсах. Она сразу мне понравилась. Хотя у неё был бойфренд, а я была свободна. Но какая-то химия между нами возникла сразу. Я не решалась на первый шаг, потому что не хотела вмешиваться в их отношения. Вскоре я поняла, что и я ей нравлюсь. После нашего первого поцелуя она бросила бойфренда, и мы стали встречаться. Первые полгода мы жили раздельно, а потом, когда поступили в университет, решили съехаться. Тогда я и решила признаться родителям и старшим сёстрам в том, что лесбиянка. Сестёр новость не шокировала, хотя, конечно, они были удивлены. Родители, как ни странно, меня поддержали, сказали, что будут любить такой, какая я есть. Это меня очень тронуло, хотя мы с ними не очень близки. После этого разговора они больше к этой теме не возвращались. Мне кажется, у них это всё же вызывает некоторую неловкость, хотя к моей будущей жене они сразу же отнеслись с симпатией.

О совместной жизни

Мы начали жить вместе в небольшом университетском городке на юге Швеции. Вообще, ни в Стокгольме, куда мы переехали потом, ни в маленьких городах, где мне доводилось жить, я не чувствовала недостатка толерантности. Хотя недоразумения происходят часто. Например, по шведским законам молодая пара, проживающая совместно (это называется sambo. — Прим. ред.), может получить материальную помощь на съём или покупку жилья. Поскольку мы с моей девушкой уже жили вместе официально и были зарегистрированы по одному адресу, мы подали документы на получение этой субсидии. Мне позвонила дама из социального отдела и сообщила, что поскольку мы подруги, нам полагается меньшая субсидия. Я возразила, что мы не подруги и состоим в романтических отношениях. Дама немного замялась, а потом сказала: «Я поняла, хорошо». Пособие на жилье мы получили в полном размере, как и гетеросексуальные пары. «Партнёрство» мы зарегистрировали в 1999 году, тогда это ещё так называлось. Но уже в 2001 году, когда парламент приравнял гей-браки к разнополым, мы подали новое заявление, и наше партнёрство получило статус брака. Тогда моя жена взяла мою фамилию. Мы думали, это всё упростит, но нам приходилось везде уточнять, что мы не сёстры. Тем более что у меня редкая фамилия.

О рождении детей

Когда мы поженились, устроили небольшую свадьбу, пригласили на неё близких родственников и несколько друзей. Всё прошло скромно, но я считаю этот день одним из самых счастливых в моей жизни. Уже в начале наших отношений мы знали, что хотим иметь детей. В Швеции, по моим наблюдениям, из этого сделали какой-то культ. Если вы поженились — не важно, однополый это брак или разнополый, — все вокруг интересуются, когда вы собираетесь заводить детей. А если один ребёнок в семье уже есть, все начинают донимать вас вопросом, когда уже вы родите второго. Поначалу мы не знали, как это сделать, потому что вариант традиционного оплодотворения, то есть секс с мужчиной, мы не рассматривали. И я, и жена хотели родить по ребёнку.

Мы сходили на консультацию в RFSL (очень влиятельная шведская ЛГБТ-организация, оказывающая помощь ЛГБТ. — Прим. ред.) и узнали, что можно забеременеть и альтернативным способом. Нам дали брошюры о том, как это сделать правильно и гигиенично. Надо было решить вопрос с донорством спермы. Просто найти донора — такой вариант нас не очень устраивал. Нам хотелось, чтобы биологические отцы, предпочтительно гей-пара, тоже были заинтересованы в детях и хотели бы их воспитывать совместно. Интернет тогда не был так распространён, и мы предпочли старомодный способ — дали объявление в крупную ЛГБТ-газету. На него откликнулись несколько мужчин, мы выбрали Томми и Микаеле. Они нам понравились: как и мы, они состояли в крепком браке. Чтобы узнать их получше, мы съездили вместе в круиз на пароме на пару дней. По нашей просьбе они сдали необходимые анализы.

Я считаю, что нам с отцами повезло: несмотря на то что сейчас они, как и мы, в разводе (мы развелись после 14 лет брака, они — после 17 лет), Томми и Микаеле наравне с нами участвуют в воспитании детей. После нашего знакомства мы решили, что я рожаю ребёнка с Микке, а моя жена — с Томми, и я рожу первой. У меня родился замечательный мальчик, через два года моя жена родила от Томми девочку.

О двойном разводе

Когда у нас появились дети, мы с женой купили большой дом. Дети две недели в месяц жили с нами, а потом две недели с отцами. С самого начала мы решили быть с детьми открытыми и не скрывать, как они родились. Для них мы обе — настоящие мамы, Томми и Микке они тоже считают своими настоящими родителями. Дети в курсе, что у каждого из них есть биологическая мать и биологический отец: мой сын знает, что я его биологическая мать, а Микке — биологический отец, а Катарина знает, что Томми — её биологический отец, а моя бывшая жена — её биологическая мать. Тем не менее меня она тоже называет мамой. Мы все по очереди ходим на родительские собрания в школу. Если вдруг я не успеваю в школу к сыну, идёт моя бывшая жена с кем-то из отцов. Когда бывшая не может пойти к дочке на родительское собрание, то иду я с Микке или Томми. Все педагоги знают, что у нас за семья. Правда, после того как мы и Томми с Микке развелись, всё усложнилось. На суде было принято решение, что мы все вчетвером в равной степени имеем право быть с детьми и участвовать в их воспитании. Только всем нам ещё предстояло договориться о графике, когда и сколько дети живут с каждым родителем. Поначалу был полный дурдом. И мне, и бывшей, так же как и их отцам, было тяжело общаться после развода. Но мы не хотели, чтобы это отражалось на детях. Хотя, конечно, они всё чувствовали. Несмотря на свой юный возраст (сыну — 11 лет, дочке — 9), они всё знают и понимают. Я сильно переживала развод и, если честно, не хотела знать ничего о новых отношениях моей бывшей. Тем более я тогда была одна, и мысль о том, что у бывшей жены появился кто-то, была для меня невыносимой. Но поскольку дети приезжали ко мне и рассказывали, что у их другой мамы — новая подруга, что они вместе ездили в аквапарк, приходилось терпеть и не показывать, что я чувствую. Однако дочь видела, как я переживаю, и спрашивала: «Мама, а может, вы могли бы жить втроём: ты, мама и её подруга? И вам было бы хорошо?» Я отвечала, что так не получится.

О посменном родительстве

Теперь дети по очереди живут у каждого из нас. К примеру, на выходные они остаются у Микке, затем с понедельника по пятницу — моя очередь. Я забираю их вечером в понедельник из школы и беру отпуск на работе на несколько дней или просто ухожу с работы пораньше. Затем в пятницу вечером их из школы забирает Томми и так далее. Каждый месяц дети остаются у меня один раз на выходные и один раз — в будни. И так — для каждого из четверых родителей. Правда, Томми иногда подводит. Он может вдруг написать всем нам: «Я срочно уезжаю в Испанию на следующие выходные, кто может взять детей к себе?» Меня это особенно раздражает. Или когда он говорит, что заедет за детьми утром, а потом в итоге приезжает вечером. А мы весь день сидим и ждём, когда же он приедет. Пусть мы не в лучших отношениях, особенно я с бывшей женой, но мы всё время на связи и помогаем друг другу. Если вдруг кто-то из детей заболевает, все родители сразу же должны быть в курсе, чтобы знать, что приготовить, какими таблетками запастись, когда придёт их очередь принимать детей.

На праздники вроде Рождества или Мидсоммара (День солнцестояния, который отмечают шведы. — Прим. ред.) каждый из нас берёт детей к себе на два дня. Во время летних каникул у нас есть примерно по две с половиной недели на каждого, чтоб побыть с детьми. Несмотря на то что я одинаково люблю обоих детей, сын для меня всё равно особенный. Только детям я этого не показываю. Правда, когда сын попал в больницу с переломом руки, врач позвонила моей бывшей. У нас по-прежнему одна фамилия, и в каких-то документах детей как контактное лицо указана я, в каких-то — она. Я перезвонила врачу и попросила по поводу него звонить мне, потому что я его биологическая мать.

Об отношениях на работе

Я — социальный работник. На работе все в курсе моей ориентации, я ни от кого ничего не скрываю. В моём центре мы помогаем родителям детей с особенностями развития. Я сама веду многие дела, консультирую родителей, у которых, например, ребёнок с синдромом Дауна.

Как-то к нам обратилась семья, состоящая из двух матерей, у которых был ребёнок с серьёзной мозговой травмой. Они собирались разводиться, и нам предстояло вести это дело, потому что все дела детей с особыми показаниями по здоровью попадают к нам. И на работе обсуждали, как же быть с ребёнком, раз это однополый брак. Как и в любой другой организации, у нас на работе гетеросексуалы в абсолютном большинстве. Я тогда сказала: «Позвольте мне высказаться, я всё-таки имею представление, так как сама была в браке с другой женщиной». И ничего, коллеги не выпучивают глаза.

О том, что думают дети

Я часто размышляю, были бы наши дети счастливее, если бы у них была обычная семья и двое родителей. Если честно, не знаю. Я бы многое отдала, чтобы видеть детей каждый день. Но я смирилась с тем, как у нас всё устроено. Нас часто спрашивают: «И нравится вам мучить детей постоянными переездами? Ведь их, наверное, изматывает всё время переезжать из дома в дом». Мы спрашивали у детей, как им живётся. Они говорят: «Нам-то что, нам весело, у нас большая семья и вместо двоих родителей — аж четверо! А вот вам самим, наверное, всё это не очень, так как вы развелись». Дети спокойно относятся к тому, что у них две мамы и два папы, их не смущают вопросы сверстников о том, как так получилось. Я слышала, как они объясняли друзьям, что их мамы полюбили друг друга и захотели, чтобы у них тоже были дети, как у всех. Что они нашли двух будущих пап и взяли у них семя, но не были вместе с этими папами, чтобы их дети родились. Поэтому они родились по-другому. Конечно, другие дети слушают эту историю с широко открытыми ртами. Порой я задумываюсь о том, не слишком ли эгоистично то, во что мы вовлекли своих детей. Подумать только: когда они, например, захотят завести свои семьи, то на свадьбу к ним придут не двое родителей, а целых четверо, а это уже четыре семьи. А если учесть, что у каждого из нас теперь по новому партнёру, то получается, что это будет уже восемь человек. Пока же всё идёт неплохо, мы вчетвером скидываемся на дни рождения детей, кто-то, к примеру, берёт на себя покупку шариков-украшений, кто-то готовит торт, кто-то отвечает за игры. По очереди возим их отдыхать, совместно оплачиваем расходы на образование.

Меня нередко спрашивают: «А как ты думаешь, твои дети — натуралы? А что, если твой сын вырастет и поймёт, что он — гей?» Ответить на этот вопрос непросто. Конечно, для моих детей сам факт наличия в обществе гомосексуальности не является чем-то экстраординарным. Но при этом Катарина всегда влюбляется в мальчиков, хотя, конечно, ей только девять лет, пока рано говорить. Йонас интересуется девочками. Откровенно говоря, я скорее предпочла бы, чтобы дети были традиционной ориентации. Мне не хотелось бы, чтобы они проходили в жизни через те сложности, с которыми приходится сталкиваться мне. Даже в нашем обществе, которое считается одним из самых толерантных, быть геем и лесбиянкой тяжелее, чем натуралом.

Про бабушек и дедушек

Летние каникулы детей мы планируем совместно с бабушками и дедушками остальных родителей, потому что им тоже хочется увидеть внуков. Правда, обычно получается не чаще, чем на Рождество, на зимние и летние каникулы. Этим летом мы, скорее всего, поедем к родителям Микке на север Швеции, у них большой летний дом у озера. Он убедительно просил нас перестроить график так, чтобы в июле дети побыли с ним. С моими родителями, как и с родителями моей бывшей жены, наши дети общаются нечасто, потому что родители живут далеко от Стокгольма. Но если я выбираюсь к семье в выходные, то стараюсь это сделать в те дни, когда дети у меня, потому что мои родители тоже хотят с ними понянчиться. Вообще, в Швеции не очень принято вовлекать бабушек и дедушек в воспитание внуков или оставлять их на лето с ними. Конечно, рождественский вечер, когда собирается вся семья, — это святое. В минувшее Рождество мы чуть не поругались со второй матерью, потому что не могли решить, кому из нас можно взять детей к себе на выходные и повезти к своим родителям. В итоге договорились, что в субботу я везу детей к моим родителям, затем в воскресенье она везёт их к своим. А на само Рождество все родители собираются вместе, также приходят родители Микке и Томми, потому что они живут в Стокгольме. Бабушки и дедушки обязательно покупают всем своим детям и внукам подарки на Рождество. Но воспитывать детей родители в Швеции предпочитают сами. К примеру, если один родитель работает, то второй (не важно, мужчина это или женщина) может взять отпуск по уходу за ребёнком. До семи лет ребёнок ходит в детский сад, где с ним занимаются до шести-семи вечера. При том, что рабочий день в большинстве учреждений заканчивается в четыре-пять часов.

По просьбе героини все имена были изменены.

Текст: Елена Кривовяз

Иллюстрации: Маша Шишова

Источник: the-village.ru

Больше новостей читай здесь.