"Корь намного страшнее ковида!" Откровения врача с 30-летним стажем

Врач с многолетним опытом работы рассказал о борьбе с коронавирусом и указал на болезни, которые намного страшнее ковида

Чего боится любой бухгалтер? Понятное дело - допустить ошибку в расчетах. А футболист? Конечно же, красной карточки. Режиссера тревожит возможный провал премьеры спектакля. Дальнобойщик не хочет застрять на неделю на границе. Станочник досадует, когда ломается ценный инструмент... У представителей каждой профессии есть свои поводы для смятения. Сегодняшний собеседник «Телеграфа» - врач, не чиновник, но и не рядовой медицинского фронта. Поговорим о том, с чем приходится сталкиваться ему и чего он боится в «условное» рабочее время. Назовем его Андрей Николаевич, и хотя это вполне конкретный человек, подобные мысли и ситуации могут припомнить из своей жизни и другие доктора.

 У ковида есть более страшные «коллеги»

В этом году его, как опытного сотрудника, попросили возглавить «ковидное» отделение городской больницы. Ну как попросили - вызвали, сказали, что «надо». А он привык в своей работе руководствоваться принципом «надо - значит, надо». Здесь ощущается острая нехватка кадров, а у него за плечами более 30 лет медстажа.

- Опасность коронавируса я понял еще в марте, когда столкнулся с первым случаем заболевания, - вспоминает Андрей Николаевич. - Это оказался мой знакомый, к тому же, с онкологией, которая и без того пошатнула его здоровье. Плюс препараты, применяемые для лечения, оказались губительны для иммунитета. Я консультировал его, однако знакомый наотрез отказывался от госпитализации в стационар. А когда согласился, спасти его оказалось уже невозможно.

И с весны наш медработник исправно, но – смеется – без фанатизма следовал основным рекомендациям Минздрава.

- Тут достаточно соблюдать элементарные правила гигиены, которые народ подзабыл. Надо мыть руки постоянно, промывать нос – руки и носоглотка это, примерно так же, как и при гриппе, основные пути передачи вируса. Нос промывать можно простой водой, а в идеале 0,9-процентным солевым раствором. Просто набираешь воды в пригоршню, втянул воды в нос – высморкал, втянул – высморкал. А затем еще в нос физраствором закапал – вообще идеально.

- Но вы опасались, что заболеете сами и в семью болезнь принесете?

- Вот этого страха, почему-то не было. Наверное, потому что есть много других страшных заболеваний, таких как менингит, дифтерия, особенно в прошлом и позапрошлом году такая «болячка», как корь. Кстати, корь намного страшнее ковида! Она осложнения дает «мама, не горюй». Поэтому когда ты с такими вещами сталкиваешься, ты знаешь, что есть ковид, знаешь, что он опасен, но ты понимаешь, что он не настолько опасен, как вышеперечисленные болезни.

Люди синеют и срывают с себя маски: врач описал, как протекает COVID-19 у тяжелых пациентов

 - Ну, разве что, с теми мы боремся страной несколько десятилетий, коронавирус – новая напасть. Наверное, все равно было ощущение, что и вас болезнь настигнет, не в июле – так в августе, не в августе, так в сентябре?

- Да, это должно было когда-нибудь случиться. Был настороже. Но давайте так порассуждаем: вот идет война, бойцы на передовой. Они подсознательно понимают, что надо делать, чтобы не погибнуть – не высовываться лишний раз, надевать бронежилет и каску, то есть, воин осознает, что может что-то случиться. И здесь точно так же. И в то же время, здесь, как и на передовой, с этим чувством постоянной опасности свыкаешься. Спросите любого бойца, кто был на передовой – да, знаешь, что опасно, знаешь, что могут убить, но с этим свыкаешься и живешь, и несешь службу. За работой, как и за службой, страха не замечаешь.

Как услышать шумы пневмонии и ... монету?

О том, насколько сложно медработникам ковидных отделений проводить день в защитных костюмах, периодически рассказывают в соцсетях и СМИ. Андрей Николаевич добавил этим рассказам профессиональных подробностей.

- В этих «скафандрах», когда запотевают очки, видеть все дотошно, детально, трудно. Второй момент: вот у тебя есть в руках фонендоскоп, а ты – в «скафандре». В подавляющем большинстве врачи – это не Паганини, то есть, не музыканты с идеальным слухом, и потому фонендоскоп ставить на скафандр и что-то слышать – очень сложно. Если у кого-то дома есть это устройство, попробуйте надеть на голову платок, закрыв уши, и вставить в них оливы (наушники) – слышимость будет в разы снижена! Допустим, ты хочешь послушать сердечко – приглушенное/не приглушенное? А услышать это различие через «скафандр» тяжковато. Дальше: надо послушать бронхи, легкие, расслышать пневмонию. Она, нередко вызывает сомнение, даже если ты на открытые уши надеваешь устройство, поэтому врач говорит: «Вот тут что-то мне не нравится. Сказать точно что, еще не могу, но вот тут справа приглушенный звук». Сделаешь снимок - и тогда все будет ясно. А когда ты надеваешь фонендоскоп на скафандр, чтобы услышать звуки, связанные с пневмонией, нужно быть обладателем идеального слуха.

Медперсонал сильно истощен, для борьбы с COVID-19 уже привлекаем студентов и интернов - заместитель министра Ирина Микичак

Хотя бывают и такие таланты. Врач вспоминает знаменитого терапевта, академика Виноградова, который на спор мог с помощью перкуссии (простукивания) пальцем столешницы, по звуку определить, в каком месте с обратной стороны находится пятак, приклеенный его друзьями-коллегами.

- Такое не каждому дано! – подчеркивает собеседник. - Но проблем с костюмами у нас не было. И по 12 часов, к счастью, смен не бывает. Сама маска, в которой мы работаем, может прослужить 4 часа, после чего теряет свою эффективность и поэтому ее нужно менять. А менять ее – значит, менять весь костюм. Поэтому, 4 часа, максимум 5 – и стараемся выходить из палат, а за это время просмотреть пациентов, чтобы сатурацию проверить, сделать какие-то назначения.

 Идя в медицину, знай: ты не всех сможешь спасти

Есть такое понятие как «врачебная ошибка». И нередки случаи, когда родственники скончавшихся пациентов винят в их смерти врачей. Обращаются в полицию, доводят дело до суда. Но реальных наказаний медиков не так уж много, ведь исход лечения далеко не всегда предсказуем.

- Андрей Николаевич, а боитесь ли вы поставить неправильный диагноз пациенту, следствием чего может стать его смерть?

- Я бы не стал говорить такое слово как «боюсь». Опять-таки, это как солдат на фронте: ты боишься? Ну, конечно, боюсь. Просто надо с повышенной осторожностью относиться к постановке диагноза. Как сказал кто-то из великих: «Правильный диагноз – это уже половина успеха». Например, если два года назад была простая «банальная» пневмония, и ее лечили, то сейчас, когда работаешь с пациентом, нужно учитывать все факторы и особенно факторы риска: а какая сопутствующая патология, а есть ли сахарный диабет, а не болел ли он онкологией, а туберкулезом, ВИЧ? И обязательно, есть ли лишний вес? Именно лишний вес – одно из отягчающих обстоятельств. Некоторые спецы, на протяжении года работающие с ковидом, заметили, лучше б уж у пациента был простой сахарный диабет, чем лишний вес. А это каждый может проверить сам примитивным расчетом: рост (см) минус 100. Если рост 175 см, то нормальный вес – 75 кг, если больше 80-ти, то следует внимательнее отнестись к питанию, «тормознуть» в количестве продуктов или изменить меню. Ну а если рост 175 см, а вес 125 кг или 130, а ведь и такие есть, то это уже критично. А вообще лишний вес это ж нагрузка и на сердце, и на позвоночник, и на суставы, отсюда идут проблемы – артриты - шмартриты, целая куча проблем для здоровья. Можно сказать, что треть медицинской энциклопедии - это следствие лишнего веса.

Набор лишнего веса связан с температурой тела человека

 - А вам общаться с родственниками умерших пациентов доводилось?

- Это всегда печально. Это всегда больно. Привыкнуть к этому невозможно, но есть «закалка» с тех пор, как я в юности работал на «скорой помощи». Тогда с этим приходилось сталкиваться. И, знаете, смерть детей, хотя это, может, цинично звучит, но на десять порядков больше и тяжелее, чем смерть взрослых. Когда ты попадаешь на вызов, и у тебя умирает ребенок, или ты в машине летишь с мигалками, нарушая все возможные правила движения и не довозишь, или довозишь, но ребенок все равно умирает – это остается в душе надолго. Порой навсегда. Но идти работать в медицину и не осознавать, что ты не всех сможешь спасти, и что у тебя могут умирать и будут умирать пациенты – невозможно.

 Любая мама – это зам главврача по лечебной работе

- Андрей Николаевич, признайтесь, а гнева начальства вы боитесь? Вот не выполните вдруг план по выздоровевшим пациентам, подпортите квартальную отчетность...

- Чего-чего, но этого я не боюсь вообще, потому что спрогнозировать исход лечения может только Господь Бог. Например, ОРВИ лечится 5-7 дней, но ни один академик в мире, если вы к нему обратитесь с вопросом: «А скажите, через 2 дня я буду здорова? А через 3 (5,7...)?» - никогда вам не даст утвердительный ответ. Почему? Болеем банальным ОРВИ, а осложнение может быть в виде бронхита? Может. Может быть в виде пневмонии? Легко! А энцефалит развиться? И энцефалит может развиться и тогда человек проведет в стационаре и месяц, и полтора, и два. То есть, можно запланировать сарай построить за 5 дней, и то могут случиться непредвиденные обстоятельства, которые нарушат планы. А в медицине прогнозировать можно только примерно. И из каждого правила есть исключения.

- А семья ваша не обижается на вашу постоянную занятость?

- Так вопрос не стоит, моя супруга тоже медик, потому у нас в этом плане нет разногласий. Она спокойно реагирует на звонки мне в 6 часов утра, и в час ночи. Скажу другое: вообще-то я – педиатр, и в телефоне у меня записаны имена – понятное дело, не моих маленьких пациентов, а их родителей, точнее, мам: Лена, Света, Маша, Даша... Жена по этому поводу подшучивает, а я говорю: «Был бы я «ментом» - были бы, в основном, мужские имена – с пометками «железо», «боксер» и т.п. А так, кто в первую очередь звонит доктору? Мама! Я еще так говорю: «Мама – это зам главврача по лечебной работе, папа – это завхоз». Мама со мной пообщалась, папе выдала список, его задача – сходить в аптеку, принести нужное лекарство.

- Интересно, что вы скажете про зарплату – неужто, тоже нет проблем?

- А вот тут меня гложут смутные сомнения. За три первых ковидных месяца нам заплатили, и санитарки, медсестры, врачи остались довольны доплатой. Правда, была и задержка с выплатой. Учитывая, что в стране творится с казначейством, локдаунами и ростом заболеваемости коронавирусом, дай Бог, чтобы в дальнейшем хватило финансов. Еще и коллеги, приглашенные, но отказавшиеся от работы в ковидном отделении, подзуживают: «Ну-ну, посмотрим, что дальше будет». Что ж, будем ждать следующей выплаты. 

Бесплатной медицины в Украине нет, и никогда не было, - замминистра Ирина Микичак

Автор: Ирина Левченко