Нетрадиционные семьи: история вторая

Известный журналист Анна Красильщик для портала "ТАКИЕ ДЕЛА" описала три реальных истории нетрадиционных семей. Оцените подачу, чувственность и необычайный сюжет историй. Для многих это станет большим откровением.

История вторая: Нина

Захотев ребенка ближе к сорока, Нина обнаружила, что зачать его не от кого. На помощь пришел старый друг

До 36 лет у меня не было сомнений: я никогда в жизни не решусь родить и мне это не нужно. Потому что не хотела, чтобы мои дети относились ко мне так, как относилась я к своим родителям в определенный период времени. Мои родители развелись, когда мне был 21 год. Там было столько низости, столько идиотских мужских поступков…

Это был очень сложный развод, который стал для меня серьезным разочарованием в институте брака. Длительное время я вела достаточно активный и свободный образ жизни — ровно противоположный тому образу жизни, который ведут, когда хотят рожать детей. А потом что-то произошло. Очевидно, у женщины в отличие от мужчины срабатывает какой-то биологический сигнал, как margin call в экономике, — последнее предупреждение организму: «Пора».

В моем случае это произошло вдруг, в мгновение, как в кино, когда в какой-то момент после очередного адского треша, какого-то промискуитета или еще чего-нибудь чудовищного вдруг наступает ясность. Что я здесь делаю? Почему я это делаю? Хочу ли я? Когда ты доходишь до эмоционального дна и понимаешь, что пора сменить обстановку и изменить принципам свободной жизни без границ, без берегов, без всего.

Разница между мужчиной и женщиной в следующем: женщина может то, что не способен в одиночку сделать мужчина. Я поняла, что должна попробовать: не получится — так не получится, по крайней мере буду спокойна, что попыталась. Самое важное — принять решение. Только честно — не выдумывая и не принимая желаемое за действительное.

Бывает, женщина считает, что должна родить ребенка, но при этом и телом, и всем своим существом не хочет этого. Такой самообман заканчивается трагическими ситуациями. Не должно быть ни сомнений, ни самоуговоров. Если начинается внутренняя дискуссия в духе «конечно, сейчас закончу этот проект, а вот в сентябре точно, с 1 сентября пойду сдавать гормоны» — это х***я. Это значит, что ты себя уговариваешь.

Как только ты принимаешь решение, тебе становится по хрену, что происходит. Ты ничего не боишься. У тебя нет денег, у тебя нет работы, нет мужика, нет еще чего-то, дома, квартиры. Как только возникают такие вопросы, это значит, приоритеты другие. А приоритет может быть только один: ты готова родить.

Я проектный человек. Как только принимаю решение — все приоритеты меняются и я занимаюсь только этим. Решение завести ребенка означало изменить отношение к здоровью, к отношениям, к сексу. Страшно мне было только одно — ответственность. Смогу ли изменить свою жизнь и строить ее не так, как хочется, а как надо? Но желание было сильнее, чем страх.

Когда я приняла решение, я была одна. Поэтому я посоветовалась с подругами. Вообще, я всегда сначала делаю такой preresearch, причем в игровом формате. А потом я пошла к врачам узнавать, как себя чувствует мой организм после 15 или 20 лет высокохудожественного прошлого. Анализы были плохие. И рекомендации докторов тоже плохие. Мне поставили какую-то степень бесплодия. Но вторая или третья стадия бесплодия в 38 лет ставится всем. И во время всех этих приготовлений я не знала, кто будет отец.

У меня был широкий спектр возможностей, науку я рассматривала в последнюю очередь, а банк спермы не рассматривала вообще. Я всегда считала, что ребенок должен знать, кто его отец и кто его мать. При этом я понимала, что отношения между нами могут быть любые, но стратегия и тактика общие.

С потенциальными отцами я все всерьез проговаривала. Захочешь — ребенок тебя будет знать. Захочешь — приходи когда угодно. А не захочешь — так ради бога. Я понимала, что будущий отец по-прежнему сможет распоряжаться своей свободой, что в его жизни в отличие от моей принципиально ничего не изменится. Поэтому я модератор, я отвечаю за последствия. Отец же — не человек процесса, скорее фигура символическая. Хорошо, если он сможет помогать. А если нет, ребенок все равно должен его знать, любить и как-то от него тащиться.

Я выбирала людей, с которыми гипотетически у меня могло что-то быть, с которыми так или иначе я была знакома. А дальше скорее картинку: я человек визуальных конструкций. Были разные варианты: бездетные, гомосексуалисты, те, кто хотел иметь со мной отношения. И все равно, когда я проводила эти разговоры, я как будто рассчитывала, что ничего не получится. Потому что было ощущение, что все это не то, и я понимала, что не хотела бы провести с этим человеком оставшуюся жизнь.

Какие-то варианты отпали: кто-то, например, уже успел сделать ребенка где-то заграницей. Просто я опоздала. Где же ты была? Сказала бы три месяца назад, а мы уже ждем результатов. Если не получится, я твой. Но все получилось. Я также поняла, что отец моего ребенка не будет гомосексуалистом. Мне казалось, что это не очень надежный вариант, и не было уверенности, что дальше будет так, как мы договоримся.

А потом определился финальный кандидат — прекрасный человек. Единственная проблема — у него была жена и двое детей. Я поняла, что эта ситуация не сможет оставаться тайной, а тогда жена его сойдет с ума. И хоть мы обо всем договорились, я передумала.

Потом мне стало ясно, что я должна договориться с совершенно другим человеком. Я набрала номер и за 4 минуты все было решено. С папой моего ребенка мы были знакомы 20 лет — хорошие друзья. Но сначала я хотела отказаться от всех других потенциальных вариантов. Почему? Это необъяснимо. Выборы длились полтора месяца, а разговор наш — 4 минуты.

Я предложила партнерство. Ребенок будет знать, что у него есть папа, есть мама, никто ничего не скрывает. Отношения между мужчиной и женщиной не похожи на отношения между папой и мамой. Партнерство значит быть родителями. Это как управлять компанией — активно или пассивно. Папа сам выбирает свою роль — шоколадные условия для партнера-отца.

Через день или два после разговора мы начали пытаться зачать ребенка. Естественным путем — я считала, что медицину нужно подключать, только если ничего не получается. Месяцев восемь мы старались, а потом доктор сказал мне: «Нина, вы можете развлекаться сколько угодно, но в принципе пора уже подключать медицину». И мы подключили. Получилось довольно быстро, я тут же уволилась с работы и ушла в спячку. А вылезла из нее года через два.

Очень долго я ничего никому не говорила и ничего не афишировала. Просто в какой-то момент родила. Люди, которые знали меня раньше, были в шоке. Подруги спрашивали, как я на это решилась. Я же очень боялась, что буду мать-психопатка.

Мои подруги, которые родили довольно поздно, как будто искупают свою вину. Они считают, что должны испытать все, что должна делать настоящая мать, вести домашнее хозяйство и так далее. Загоняются, превращаются в неврастеничек, психопаток — как наши родители. Я решила, что не буду экспериментировать. И живем мы с няней.

Наши отношения получились только про любовь — образцово-показательный союз. Мы живем в разных квартирах, но при этом ездим в совместные путешествия, и это прекрасно. Вместе с дочкой Сашей естественно. У нас куча общих друзей. А приоритеты выстраиваются довольно просто. Когда мы вместе — мы вместе, если мы не вместе — значит, мы не вместе.

Мы изначально договорились, что уважаем частную жизнь друг друга. Я не задаю вопросов, и он не задает вопросов. Конечно, если будет любовь-не-видно-дна — у него или у меня, — мы все обсудим и, если понадобится, разведемся.

Официально мы женаты. Это абсолютно социальная история, которая дает массу преимуществ во всем, что касается официальных движений. Да и спокойнее так. Был прекрасный праздник, Саша была счастлива. И его мама была счастлива. Для родителей мы муж и жена. Брак — это часть матрицы. Объяснять его 80-летней маме, что существуют новые формы общения, бесполезно. Доказывать что-либо моему отцу тоже бессмысленно. Легче ничего этого не делать: пусть у них в голове будет такая традиционная модель.

Для нас обоих это идеальный брак. Ему важно, чтобы он был единственным отцом — и это я ему на 100% могу гарантировать. Никогда никто другой не будет претендовать на то, чтобы быть отцом Саши. Мой образ жизни его не волнует. Это честные отношения: у нас есть privacy, которую никто не обсуждает.

Я думаю, в обычных семьях, традиционных, которые живут вместе, такое количество тайных тайн, сложных и интересных конфигураций, что мы просто отдыхаем. Здесь все прозрачно, линейно и понятно. Он прекрасный отец и прекрасный муж, который включен в нашу жизнь и мне очень помогает. Мне очень повезло — и все подруги в шутку меня ненавидят.

Конечно, мы ссоримся. Поскольку у него характер говно, и у меня характер чудовищный. Но мы никогда не ссоримся из-за ребенка. Скандалы с моей стороны происходят в ситуациях, которые любой другой женщине показались бы счастьем. Например, он предлагает уехать куда-нибудь на четыре недели, я не могу себе этого позволить, и он начинает давить.

Когда мы оказываемся в семейных путешествиях, мы посмеиваемся друг над другом: начинается разное из разряда «закрывай за собой дверь» и прочее. И мы говорим: «Какое счастье, что мы не живем вместе. Представляешь, что с нами было бы». Наши отношения при этом могут быть сексуальными, а могут и не быть. Это зависит от настроения — так же, как и в любой другой семье. Хочешь дашь, не хочешь не дашь. Все очень естественно.

Саша не задает никаких вопросов, потому что у нее в голове нет другой матрицы: она не знает, что может быть иначе. Папа все время работает, мама все время работает. Папин дом, где ты счастлива, потому что можешь все разрушить. И твой дом. А слово «скучать» мы заменили словом «люблю». Это идет в основном от нянь и бабушек: «Ой, мы так скучаем по тебе, где же наша мама». У матери обрывается сердце и она мечется с чувством вины. Я запретила так говорить няням и бабушкам и поэтому у нас столько любви.

Сашин отец часто бывает у нас. Приезжает и появляется, когда может, и так часто, как может. Когда они вместе — это счастье для обоих. Саша на него взбирается, и они не шевелятся часами. И занимаются какой-то ерундой. Скоро они смогут уезжать вдвоем. В прошлом году попробовали, и он был страшно горд. В общем, сейчас мы все к этому готовы: мы не рвем Сашу друг у друга.

У меня нет ни секунды нет сомнений, что я все сделала правильно. На сегодняшний день это самая удачная идея, которая у меня возникла. Это все про любовь.

Продолжение следует...