День рождения моего сыночка в роддоме №5 (июль, 2004)

День рождения моего сыночка в роддоме №5 мне запомнилось замечательным днем! До сих пор, когда хочется порелаксировать, я мысленно возвращаюсь на два месяца назад…

Город мучит июльская жара…

4.25 – светает…

Внутренний таймер сработал. Пора! Тихонько, чтобы никого не разбудить мы собираемся в роддом.

Попили чайку, позавтракали. Сумку решили пока не брать – водичку, на всякий пожарный и бумажные полотенца.

К семи приехали в приемное отделение…

Нет, правда, грыз червяк сомнения – страшно! И не боли я боялась, нет! Страшилок таких, как в предыдущих нескольких рассказах. Заботливо взрощенное разными нетрадиционными специалистами предубеждение против всей родной системы здравоохранения и акуршеско-гинекологической в частности, поддавало энтузиазма моему червяку.

Но из двух зол – как говорится.

О домашних родах, несмотря на любовь к нетрадиционным специалистам и речи быть не могло! Слышала, страшилки и пострашнее роддомовских… Очень, часто, кстати, заканчивающиеся не счастливым возвращением домой с вагоном обидок, а самым таки нешуточным смертельным исходом…

И вот… смотровая. Отступать некуда! ,br> - „Ненавижу официальную медицину”, -- трусливо бросаю я и жду реакции.

- „А что именно не устраивает?”

Ну ладно, доктор-демократ, сейчас я тебе расскажу…

Слушает… Слушает?!

Соглашается, возражает, шутит, рассказывает сам…

И вдруг, начинает расти надежда… робкая пока надежда на то, что все может быть хорошо…

Нас отпустили домой…

Целый день мы провели с нашим папой …

А вечером, перед тем как все должно было случиться, я со своим другом детства (папа наш уехал на работу) отправились в роддом. По дороге ели мороженное, в приемном отделении досматривали фотографии. Осмотрев нас, Воронец Александр Борисович направил в родильное отделение.

Выдали мне страшненькую стерилизованную рубашечку и страшненький халатик, и клизму сделали …

И, конечно же, я возмущалась, и просила разрешить мне одеть мой любимый «малиновый халатик с мишками» (спасибо не дали умные люди загубить свой любимый халатик. Так бы, наверное, и погиб в Ванише, в попытке быть отстиранным…). Само собой, я просила позволить мне взять в родильное отделение любимые книги! (Самой смешно теперь!!!)

Но честное слово! Никакой грубости, никакой пошлости – наоборот только сдержанное, но участие в ответ. Хотя нет, скорее молчаливое понимание – боже, какие вы, мол, наивные! Жаль, что я не запомнила имена замечательных женщин, которые нас оформляли, чтобы поблагодарить.

Из родильного отделения мы позвонили папе. Совместных родов у нас не будет – я это знала. Хотя поначалу очень хотела, но потом постаралась папу нашего понять! Нет, почему он не решился на это, для меня до сих пор загадка. Но то, что совместные роды это только добровольно, чистосердечно, и не как зритель, а с полным осознанием своей роли – это я понимала.

Итак, родильное отделение. Лежим на огромной кровати…

Полумрак, свежая струя воздуха, голос Расторгуева из радиоприемника… Граница общажного интерьера – коридор приемного отделения. Тут все по-другому. Я два года назад была в этом зале (в качестве наблюдателя, так сказать). Ремонт сделали отличный!

От этого, конечно, страшно не меньше – еще бы, в первый раз!

И боль нарастает довольно ощутимо...

От анестезии я отказалась принципиально. Нет, не мазохитска, я! Просто хотелось знать как это – рождение ребенка! Знать до конца и сполна вернуть долг Природе за жизнь, за любовь, за сына…

Немножко идеализировала? И да, и нет… Вообщем-то у каждого свои параметры идеализации … а я уже хорошо знала, что многое из категории настоящего, нас человеков цивилизованных, жертв телевизора, рабов теплых унитазиков должно повергать в глубокий шок!

Знала и то, что бороться с болью родов нельзя… И как испытание ее воспринимать нельзя. А можно как задачу, решение в которой на двоих. Много читала о том, что нужно открываться боли, принимать ее радостно, воспринимать как труд (именно это обозначают слова, связанные с родами и упоминающиеся в библии). Нужно помнить, что каждая новая схватка приближает такую долгожданную встречу! Помогало…

На 5-6 см. раскрытия, я еще болтала с нашим папой по мобилке…

А вот на полном раскрытии: Александр Борисович, я сдаюсь, может анестезию?! Нет? Как, поздно? Да? Еще двадцать минут и все??

Еще двадцать минут… Ничего не хочу говорить, их нужно пережить самому… За каких-то двадцать минут во мне проснулось и, надеюсь, осталось на всю жизнь такое сочувствие и сострадание к человеческой боли, о которых я даже и не подозревала! И еще многое, очень многое. Целая вечность, человеческая жизнь оказались эти двадцать минут!!

И он родился… Сынонька… Слова бессильны.

Сказать сколько нежности нему, к комку – такому беспомощному, такому растерянному и орущему? Сказать какая гордость за себя? Ничего не сказать. Нет слов, чтобы это передать – только чувства, только образы, прекрасные, хрупкие… что всегда будут жить в моей памяти…

Не хотела о них говорить никому, кроме нашего папы!

Но социальный червяк загрыз.

А проснулся после прочтения некоторых из рассказов опубликованных на этом сайте.. Нет, правда, мне очень жаль, если так у кого-то было на самом деле… Но, свой рассказ я пишу для будущих мам, которым хотела сказать, что роды могут быть иначе… Так как у нас сыном.

А еще, для того чтобы сказать СПАСИБО замечательному врачу – Воронцу Александру Борисовичу.

Спасибо Вам, Александр Борисович…

За профессионализм ваш…

За тепло и участие, за уверенность, что все получится, которые я находила в ваших уставших глазах…

За то, что было уютно, за то, что было спокойно, за то, что не торопили…

За такт и терпение…

Спасибо Вам, что были с нами…

Правда… так, как вы может работать лишь человек, пришедший в профессию по призванию…

Наверняка, я буду неискренна – если не расскажу и второй части истории, далеко не такой радужной…

Итак, послеродовое отделение…

… Сына уносят в детское отделение. Два роддома, мол, закрыты. Палату совместного пребывания с ребенком обещают только на завтра. Выбора нет: придется лежать в коридоре. И я лежу, с бессильной горечью перебирая в памяти все прочтенное ранее и породившее во мне твердую уверенность, что последствия разлуки малыша с матерью в первые часы жизни будут неисправимыми!

Нет, я понимаю, что прошлой ночью было 25 рожениц, мест нет, два роддома закрыли, понимаю. Только спокойней от этого не становится, наоборот. Гложет мысль: а то, что сын у меня один они понимают?! И последствия этих часов будут для него и меня неисправимыми – это понимают?!

Пять с копейками утра – наконец, светает…

Сонная медсестра детского отделения выходит навстречу.

-- Могу я увидеть сына?

Она пожимает плечами:

„Набросьте халат”.

Яркий рассвет разгорается в распахнутых настежь окнах… Утренняя прохлада освежает крепко спящих в младенцев…

Девять утра…

К детскому отделению тянется вереница мам за «шаровым» нутрилоном в бутылочках…

Ага, вот причина глубокого сна новорожденных!

- „Вход в детское отделение посторонним воспрещен!” – бросается мне навстречу «белый халат».

- „Посторонним? Что-то я не припомню, чтобы писала отказ от своего ребенка! Я хочу видеть сына!”

- „Он спит.”

- „Чем вы его кормите?”

- „Молочной смесью… „

- „Позовите врача немедленно! Вам известно, что дети, получающие первую пищу через соску, потом отказываются от груди?! Какой именно смесью вы его кормите?”

- „У нас все кушают «нутрилон»!„

- „Очень хорошо, но какой именно? Вы не хуже меня знаете, что фирмы изготовители детского питания особенно подчеркивают, что вид смеси должен подбираться индивидуально, под каждого конкретного ребенка. При наличии малейшего шанса наладить грудное вскармливание – имеет место быть только грудное вскармливание!”

- „Нет, ну это уже чересчур!” -- теснит меня к выходу белый халат, -- „Немедленно покиньте детское отделение. У вас нет, и не может быть молока сейчас.”

- „Уверены? Цитирую: «если младенцу сразу же дать грудь, у женщины появляется молоко, иначе оно действительно пропадет и восстановится через три дня, причем с трудом»! И еще: ранее вскармливание необходимо и ребенку и матери. Оно должно начаться НЕ ПОЗЖЕ ЧАСА после рождения. Профессор Аршавский.”

- „Боже, откуда вы взяли такую глупость?” – «белый халат» хамски ухмыляется.

- „Из энциклопедии для родителей, которую в ближайшее время будут получать все роженицы, по инициативе Министерства по делам семьи, де… „

- „А… из книжки, тогда понятно”, -- презрительно перебивает меня представительница здравоохранения, -- „...тогда читайте меньше – вредно…”

- „Что тут происходит?” – интересуется на бегу докторица.

- „А у нас тут мама, Елена Алексеевна жаждет кормить ребенка сама, представляете?”

- „А где она лежит?”

- „В коридоре, где же еще!”

- „Нет, в коридор мы ребенка не отдадим, там нестерильно.”

- „Да, но разве я виновата, что в вашем роддоме в данный момент нет свободных палат?!” – не выдерживаю я.

- „А мы виноваты?” – сухо парирует доктор.

- „Нет, конечно”, -- из последних сил старюсь быть адекватной, -- „...тогда позвольте, я буду приходить в детское отделение, и кормить ребенка тут”.

- „Отличная мысль”, -- кивает Елена Алексеевна, -- „...после обеда будет выписка, и вас переведут в палату. А пока – отдохните, как только ваш сын проснется – медсестра позовет и покормите… „

11… 12… час…два…

И вновь детское отделение… на лицах усталое безразличие.

- „Снова вы?”

- „Вы что хотите сказать мой сын еще спит?”

- „Именно!”

- „Вы кормили его нутрилоном?”

Переглядываются.

- „Нет, мы кормили других детей, вашего – боже упаси! Он такой смирный мальчик, так хорошо спит!”

Смеются!

- „Бывает, дети после родов и двенадцать часов могут спать!”

- „Немедленно принесите моего сына!”

- „Вы хотите чтобы мы его разбудили?”

- „Да, хочу!”

- „Воля ваша… „

Но он, конечно же, сыт… Его ничего не интересует… Его невозможно разбудить.

Через час начинается выписка…

Одна за другой исчезают роженицы, на их месте в коридорах появляются новые.

- „Когда меня переведут в палату?”

- „Когда освободится место.”

- „Но ведь места уже есть!!!”

- „Девушка, что вы от меня хотите? Я медсестра! Идите к главврачу и спрашивайте у него!”

И вновь детское отделение.

- „Пять часов вечера, вы хотите сказать, что мой сын до сих пор спит и вы не кормите его этой смесью, пропади она пропадом?!!!”

- „Нет, ну это уже слишком. Немедленно покиньте отделение. Вы что хотите достать нас до шизофрении?”

- „Да, это и правда слишком… Немедленно, сейчас же принесите моего ребенка!!! Под мою ответственность – подпишу любые бумаги, напишу, любые объяснительные и сейчас же ухожу!»

И нервы у меня не выдержали … Всю жизнь интересовалась как это: случился припадок истерики... И вот сама…

Через сорок минут меня привели в пустую палату.

- „Выбирайте, какую вам кровать. Господи, ну чего так плакать? Вот ваш сын! Теперь мучайтесь с ним на здоровье сами!”

…Долгожданный день – выписка из роддома! Накормив сына, укладываю его спать, а сама с облегчением направляюсь в душ.

Безмятежность моих размышлений прерывают отчаянные вопли.

Прислушиваюсь – не может быть! Орет мой сына! Что случилось? Он же так крепко спал!

Наспех обмотавшись полотенцем, влетаю в палату (она как раз напротив душевой) и цепенею от ужаса…

Слоноподобная тетка из детского отделения… на весах мой раздетый ребенок, синий от задыхающийся от крика.

- „Держи ватку”, -- кивает тетка на пальчик из которого продолжает сочиться кровь… Ребенок орет – в одной руке у меня ватка, другой держу полотенце, чтобы не свалилось:

„Но, какое вы имели право будить его, раздевать, брать анализ? Он что отказник? Без присутствия и согласия родителей?”

Знаю, что вразумительного ответа не последует. Знаю, что спрашивать поздно и не нужно. Выписка, все – через пару часов будут безопасные стены родного дома… самые близкие люди…они поймут, защитят…

Господи, мы так много говорим сейчас в СМИ, по телевизору, в Интернете о психической жизни не только новорожденных, но и еще нерожденных детей! Неужели эта тетка никогда ничего подобного не слышала? Что, конвейер или низкая зарплата сделали ее такой бездушной?

Прошло два месяца…

Сыночек пока… тьфу, тьфу, тьфу…

Последствия разлуки в первые часы вроде не сказались.

И соска вроде ничего не испортила – кормлю грудью.

И с детской поликлиникой столкнулись, тоже не сахар…

Пришло осознание – да, есть СИСТЕМА, а есть и ЛЮДИ. И бывает так, что люди ломаются, черствеют. Но не потому, что система плохая, а потому что такие они люди. А бывает так, что люди остаются людьми – нормальными, в меру прагматичными, но с открытым сердцем, с нормальным добрым отношением, со способностью сочувствовать, с желанием развиваться, расти над собой, быть отличными специалистами, не последними в своей профессии. И так происходит не потому, что система хорошая, а потому что они – хорошие люди.

Я выбрала пятый роддом – потому что сама в нем родилась. Но когда принимала решение, я еще ничего этого не знала… о людях и о системе…

Теперь знаю…

И мой низкий поклон вам, ХОРОШИЕ ЛЮДИ, славные работники роддома №5, которые встретили моего сына в этом мире!

…

прекрасного врача -- Воронца Александра Борисовича. Благодарю…

lena golybeva

golubeva2002@mail.ru